Сергей Нагаев - Владимир Ост. Роман
Ну, что ж, все понятно. Брошюра – это справочник для секс-туристов, для заграничных любителей платной клубнички. Только как он оказался у Русановой? И зачем она дала справочник ему, Осташову? И почему назвала его сутенером и сволочью? Что тут, черт возьми, произошло, пока он был в туалете?
Иностранец, тем временем, вновь подступился к Владимиру. Похоже, все с той же целью – забрать у него справочник. Во всяком случае, сказав что-то на английском, он потянулся за брошюрой. Получалось, она принадлежала все-таки ему. Он, видимо, просто дал этот справочник посмотреть Анне? Так, что ли, было? Так или по-другому – в любом случае Осташову справочник был без надобности. Он пожал плечами и, сухо сказав: «Сори», протянул книжку иностранцу. И немедленно, как ужаленный, отдернул руку вместе со справочником назад, потому что, протягивая брошюру, он вновь глянул на нее, но теперь уже – на заднюю обложку, которой он еще не видел. Там, на задней обложке, было фото Русановой.
Владимир взялся за справочник обеими руками и приблизил его к глазам. Да, без сомнений это была Анна! Но в каком виде! В голом! Хоть и по пояс, но во всю обложку! Чьи-то мужские руки (сам мужчина остался за кадром, то есть за спиной Анны), – мужские поддерживали, одновременно слегка сжимая, ее обнаженные груди. На фото она стояла за окном, на фоне бордовых занавесок (то есть выходило, что фотограф снимал ее с улицы). Аньчик совсем спятила? Она снималась для этой порнухи?
В течение пары секунд, пока Осташов смотрел на заднюю сторону брошюры и пока в его голове возникали, носились и сталкивались друг с другом все эти вопросительно и восклицательно заряженные мысли, – все это странно длительное и короткое время он на самом деле уже понимал, откуда этот фотокадр. Вернее, часть кадра – в оригинале там был еще Иван Кукин, которого редакторы справочника по секс-туризму оставили за бортом.
– Это Васина работа. Это же Вася!.. – сказал Осташов вслух, тупо глядя на то, как с большого пальца его левой руки юркнула на иллюстрацию капля крови – прямо на обнаженное тело Анны.
– Vasia? – спросил иностранец.
Владимир посмотрел на него мутным взглядом, отдал ему справочник и направился к выходу из ресторана.
«Надо догнать ее», – думал Осташов, однако двигался совсем неторопливо, словно через силу.
Так вот почему она назвала его сутенером! Надо объяснить ей, что он не имеет никакого отношения к этому секс-справочнику. Что это Вася продал проклятую фотопленку какому-то западному издателю.
На трех ступеньках, что вели вверх, к двери, Осташов остановился и, прислоняясь к деревянным перилам, пропустил входившую внутрь парочку. Было видно, что парень с девушкой заглянули сюда впервые, они нерешительно оглядывались и все медлили продвигаться дальше. Но Осташов не просил выпустить его и не проявлял нетерпеливости как-либо иначе. Он стоял и думал, что ему еще нужно сказать Русановой в свое оправдание. Ах да! Что Наводничий рассказал ему про эту продажу кадра, но сказал, будто отдал снимок в мелкую, никому не известную европейскую газету. Вася говорил, что этот снимок никогда не попадет в Россию. Осташову и в голову не могло прийти, что фото будет напечатано в проститутском справочнике…
Осташов наконец сделал последние два шага до двери, взялся за ручку и застыл. Хотя какого черта он должен гнаться за ней, мелькнуло в его голове, что-то объяснять? Хватит уже, набегался. Она-то много чего ему объясняла? Она ведь не боялась при этом предстать перед ним в невыгодном свете.
Помедлив, Осташов открыл дверь и вышел на улицу.
Русанова не успела далеко уйти.
Но догонять ее Владимир не стал. Она удалялась об руку с мужчиной среднего роста, который нес в другой руке чемодан.
Значит, вот кого она ждала в ресторане.
Анна и некто с чемоданом спокойно шли через проезжую часть ко входу в метро.
Кто это шел с ней? Надо полагать, тот самый, за кого она собиралась выйти замуж. Непонятно только, почему он был с чемоданом. Если приехал из другого города, думал Осташов, то они должны были бы встретиться на вокзале, а не в центре города, в ресторане. В принципе, подумал затем Владимир, можно было бы незаметно обогнать их по дуге, войти в метро за углом, со стороны Тверской, смешаться с толпой и подсмотреть, как выглядит этот тип. Подумал – и тут же содрогнулся от другой мысли: в какой жалкой и позорной роли он окажется, если Анна вдруг увидит, как он шпионит за ней! Да и зачем? Все и так ясно. Черт, как можно было сразу не понять? Этот мужик с чемоданом, потому что ушел из дома, из московской квартиры. Собрал вещи в чемодан и ушел из своего дома, может быть, сбежал от жены, чтобы встретиться с Анной. Значит, Ручанова со своим женихом теперь будут жить вместе. Он переезжает к ней, и они будут жить в ее квартире на Кутузовском. Или уже сняли другую квартиру. Господи, да какая разница, где именно они будут жить-поживать, эти двое?
В этот момент по Тверской из центра города проехала милицейская машина с включенной сиреной. Владимир продолжал смотреть на удаляющуюся Русанову и ее спутника, который вдруг, как и некоторые другие пешеходы вокруг, инстинктивно обернулся, чтобы проследить, куда мчится милицейский автомобиль, и Осташов узнал в нем Кукина. Это был все-таки Махрепяка! Напоследок она в очередной раз наврала.
Спутник Анны глядел в сторону воющей машины лишь в течение пары секунд, и едва он вновь повернул голову и стал смотреть перед, как Владимиру уже стало казаться, что этот аккуратно подстриженный темноволосый затылок рядом с белокурой копной волос Анны принадлежит кому угодно, но только не Кукину. Это не мог быть Кукин. Впрочем, Осташов тут же осадил себя – какая разница, кто уходит сейчас под ручку с Анной? Какая, к черту, разница?
Осташов сделал шаг в сторону края тротуара и протянул руку, к нему почти сразу подскочил «Москвич».
– На метро «Семеновскую» повезешь?
Получив утвердительный ответ, Владимир сел в машину.
***
Поезд «Курский соловей» несся сквозь прекрасную июньскую ночь, но трелей настоящих соловьев в окрестных лесах за железным грохотом колес, разумеется, слышно не было.
Осташов, широко расставляя ноги на ковровой дорожке, добрался до резиденции проводницы и вернул ей стакан. Затем пошел, было, в свое купе, но подумал, что уснуть все равно не получится (слишком он взбодрился, вспомнив происшествие со справочником для секс-туристов), и вернулся к проводнице за вторым стаканом чая.
Три дня назад, когда Владимир встретился с Василием и Григорием, они вместе лишь посмеялись над казусом в ресторане под названием «Американский бар и гриль».
Друзья сидели на летней веранде кафе, никто из них никуда не спешил, и нежный вечер располагал к воспоминаниям о былых похождениях.
– Ну надо ж! – говорил Наводничий. – Нет, ну вы подумайте, сколько было шансов, чтобы именно в это время мне поступил заказ наснимать женские лица?! Одна миллионная процента, наверно. И главное, именно на ту пленку, куда Гриша отловил твоего Аньчика с Махрепякой, на нее же и я потом наколотил кучу девок, – Наводничий хохотнул. – И куда потом это все поставили! В телефонный список секс-туриста.
– Туда всем бабам и дорога, – Хлобыстин рассмеялся. – В блядский список! Ой, стоп! А там фотки, где я с Аленой около бильярда, не было?
– Да нет, – ответил Осташов. Он не был уверен, потому что листал тогда справочник наскоро, будучи в сильном волнении, но на всякий случай успокоил товарища: – Нет, вас с Аленой там точно не было, я не видел.
– Слушай, Вовец, – сказал Григорий, – а ты сам-то, ну, из-за Аньки, что ее в справочнике пропечатали, уже не паришься?
– Да нет. Чего мне?
Владимир улыбался. Он и в самом деле не держал обиды на Василия. Во-первых, потому что Наводничий давно уже объяснил Осташову, что и сам понятия не имел, что ему заказали тогда фотографировать женские лица не для обычного издания, а для фотомонтажа в этом справочнике. И, соответственно, продавая те лица, а заодно с ними фотопортрет голой Русановой с Кукиным, он и предположить не мог, что этот бумеранг может когда-нибудь вернуться в Москву. Во время продажи он думал только о деньгах. Как обычно, впрочем.
– Вась, а я, честно говоря, только сейчас вот подумал, – сказал Хлобыстин. – А на хрена иностранцам понадобилось к чужим сиськам-писькам рожи наших баб присобачивать? Чего они, не могли просто своих голых телок нащелкать?
– Дорогое это удовольствие – настоящих фотомоделей в голом виде снимать. Да еще в таком количестве. С каждой же нужно контракт заключать. Прикинь, сколько возни, сколько денег! А так они за три копейки купили у меня вагон лиц. Взяли там откуда-то из своего фотобанка, или еще откуда, голые женские тела, соединили их на компьютере с головами – и вперед. Риска практически никакого.
